…И только Солнце снова будило его, дыша в лицо,
кричало «Вставай - ведь такова твоя функция
во всех попутных Мирах, где горит моё колесо –
до поры, пока не вытек бензин!..»
Медведев
читать дальшеЯ режу идеально отточенным ножом тушку кальмара на длинные дольки. В глубокой сковороде нехотя закипает кокосовое масло. Выкладываю готовые тушки в ряд на доске, беру из них первую и кидаю на сковородку, объятую снизу струями чистого оранжево-жёлтого пламени. Масло вспенивается и шипит всего миг, а затем вся сковорода вспыхивает столбом ослепительного рыжего пламени, уносящимся к потолку! Снимаю сковородку за ручку с плиты и спокойно держу на вытянутой руке, покуда метровый факел бушует, раскидывая масляные искры. Поджог виллы не входит в мои планы. Поэтому – пусть сперва прогорит масло, а я продолжу кулинарить после. И вот пламя успокаивается и тает, а на дне сковородки поблёскивает чуть съёжившаяся и побелевшая долька кальмара – пока не скрученная в спираль. Возможно, от ужаса. Кухня приняла меня. Можно работать дальше. Я беру по очереди остальные тушки и водружаю их к первой… И вот теперь, под быстрыми манипуляциями широкого ножа, заменяющего мне лопаточку, эти влажные полоски упругого мяса начинают изгибаться и скручиваться в спирали, превращаясь из товара с рынка во вкусную еду. В ход идут тонко осыпающиеся специи. Енот готовит обед.
На самом деле, здесь можно питаться и на улице – я уже писал об этом. Но, спустя несколько походов в кафе, где с тебя за одно и то же берут с каждым разом чуть больше денег, ты начинаешь испытывать потребность в самостоятельных кулинарных решениях. И отправляешься на рынок – ходить, смотреть и торговаться на пальцах, легко изъясняясь по-русски с прижимистыми торговками. А потом, вернувшись домой вдоль берега моря и насобирав симпатичных раковин в полосе прибоя, отправляешься колдовать на кухню.
Здешняя экзотика интересна, но несколько навязчива – по крайней мере, в туземном исполнении. Есть, к примеру, обширное кафе с плетёной мебелью и длинным извилистым бассейном, в котором скользят разноцветные карпы. Кафе именно обширное, но не просторное, поскольку столиков с плетёными креслами натыкано здесь повсюду и густо. Маленькие черногривые официантки в алых рубашках юрко скользят между ними, разнося подносы с напитками – ничем другим здесь не потчуют. Зато, отзавтракав в какой-нибудь забегаловке, где тебе насыплют риса на плоскую тарелку, а затем украсят его разными сортами мяса и рыбы на твой выбор, и за всё это возьмут примерно доллар… так вот, отзавтракав там, ты можешь прийти сюда и выпить чего-нибудь прохладного на фоне влажной утренней жары. Жёлтый жасминовый чай со льдом тебе приносят бесплатно, покуда ты выбираешь что-нибудь из длинного списка на вьетнамском языке. То есть выбирать ты можешь очень неторопливо, и всё это время тебе будут приносить стаканчики с ледяным чаем. Не забывай, что на поверхности стекла непрерывно выделяется конденсат. Поэтому, когда ты вдумчиво вчитываешься в меню, держа стакан с бесплатным удовольствием в руке, крупные капли незаметно стекают тебе на штаны. На светлые. И расплываются крупными тёмными эротическими пятнами.
В конце концов вежливая девочка в красном, вдоволь наулыбавшись в кулачок над твоими пятнами, предлагает тебе ароматный чай липтон со льдом и Лаймой, и куда-то уносится. Алексей сам выбрал себе какую-то местную «макивару» и ему принесли эту ядовито-зелёную непрозрачную жидкость в розетчатом стакане. По его словам, оказалось вкусно. Я же в итоге ничего не заказывал, мне хватало бесплатного чая и плавающих рядом цветных рыбок – между прочим, в ладонь длиной, не меньше! Но мне принесли липтон…
Стакан был высок, тонок и изысканно прозрачен. На его верхней кромке уютно красовалась надрезанная и деликатно текущая соком половинка зелёной Лаймы. А внутри, в золотисто-коричневатой жидкости, плавают большие куски битого льда (куда ж без них!), длинная металлическая ложка, пакетик чая «липтон» и кусочек гранита… Вполне себе гармонично плавает розоватый кусочек гранита среди кусков льда, и особо ничем не выделяется, только цветом и твёрдостью. Мне стоило определённых усилий выудить из узкого стакана ложечку, чтобы с её помощью выудить на стол этот кусок коренной породы земли.
Когда снова подошла микро-официантка и заменила нам стаканчики жёлтого чая на новые (как пепельницы), мы с Алекеем ненавязчиво обратили её внимание на кусочек гранита – она прикрыла носик ладошками, заулыбалась, захрюкала и, судя по всему, заизвинялась… Вот, дескать, так вышло, у нас такое бывает… Действительно, чего тут страшного – ну попал камушек с мостовой вместе со льдом к тебе в чай, тебе же его специально никто туда не бросал… А может быть, этот камушек приплыл внутри айсберга от самой Антрахтиды, и путь его в твой высокий стакан был тернист и многотруден, так что радуйся!.. Между тем девочка в красном ускользнула, а булыжничек начал как-то неторопливо усыхать, отслаиваясь по краям. Я бы передал свои ощущения от возникших предположений, если бы мог… сделать это словами…
Уже когда мы пришли из кафе, наш русский коллега Иван Марин широким жестом махнул рукой и успокоил меня: это, мол, такой специальный камушек, вроде цветной пемзы, его всегда здесь кладут в чай. Так что аналогия со свиными костями, обнаруженными на дне пивной кружки другим нашим коллегой годом ранее, успеха не поимела.
Навязчивый сервис поджидает тебя и днём, и ночью. Но, когда Солнце исчезает за горизонтом безо всяких тропических закатов, и просто стремительно темнеет, сервис становится более активен. Ты идёшь по улице и тебя то и дело окликают люди на мотобайках. «Хеллоу!» Вежливо окликают, но звонко, чтобы ты услышал. Ты можешь не отвечать на это приветствие, если не видишь его автора. Если он – или она – услужливо подкатывается к тебе спереди, вежливо улыбнись и мотни головой – «не нужен мне твой мотобайк, не надо меня никуда везти». Если после этого не отстанет, а будет ехать рядом и негромко предлагать свои услуги, можно добродушно объяснить, что ты русский и никакой ты не турист, и главное – хочешь идти пешком. Вот так, пешком, можешь пальцами перебрать в воздухе – поймут. Как правило, после этого извозчик вежливо проезжает дальше. Здесь мало кто на кого ругается, только при крайней надобности.
Впрочем, иногда нужда в жёстком слове возникает. Например, несколько дней назад, мучаясь душевным томлением, я пришёл на пляж и разлёгся на изящном деревянном шезлонге под грибком из сушёного тростника. Лежал, думал, смотрел на рвущийся пеной прибой, слушал музыку из раскинувшегося выше по берегу кафе для иностранцев. В самом кафе я не был, такие места мне не нравятся – это финансовые раздевалки для туристов. А вот шезлонг на пляже от такого заведения – самое место для душевно утомлённого енота. В отсветах коптящих бензином факелов, под грациозное танго, плывущее в океан, и под рёв океанского наката.
И всё было бы чудесно, и даже группа немецких студентов, задумчиво роившихся чуть ниже на берегу и слегка шумевших, была как раз к месту… Не к месту был голос из темноты слева. Голос елейно взывал привычное «Хеллоу», а также издавал чмокающие и присасывающие звуки. Я – добрый. А ещё очень вежливый и всегда спокоен на вид. Поэтому далеко не сразу счёл необходимым развернуться в сторону предлагавшего свои услуги педика и объяснить ему голосом диктора главного государственного канала, что русские водолазы не нуждаются в услугах таких, как он. Только после этого юноша исчез. А я встал и медленно пошёл вдоль полосы прибоя, слегка утопая в мокром песке. Откуда-то сбоку на параллельный курс вышел ещё один романтически настроенный носитель вредной привычки – столь же молодой и изящный, как первый. Этот понял мою концепцию только с третьего раза, но всё же удалился.
Сигареты, сувениры и открытки тебе предлагают на каждом шагу, ночью – активнее. Чтобы не потратить зря хорошие деньги, вежливо качаешь головой.
Город светится ночью. Не так, чтобы очень ярко, но светится: открытыми, то есть вообще без передней стены, холлами отелей, где ты можешь запросто разменять 10 долларов на 150000 местных тонго… Светится магазинами, забегаловками и интернет-кафе. Тускло светятся фруктовые и бутербродные киоски, светятся фары мотобайков и глаза грызунов, снующих под заборами… Тебе всюду что-то предлагают: с места и в движении. И ночи стоят тёплые и безветренные. А ещё повсюду запахи! Это невероятное сочетание витающих в воздухе ароматических масел, фруктовых ароматов, бетонной сырости и тяжёлых алкалоидов. Когда заходишь в Интернет-кафе, там стоит густой запах какого-то растительного сырья. У меня есть подозрение, что пахнет маслом, которым густо мажется вьетнамская молодёжь… Или это они сами так пахнут? Не так давно я начал чувствовать запахи, причём тонко и все подряд – после девятилетней блокады обоняния. И теперь, очутившись в насыщенной ароматами тропической стране, вкушаю по полной. Не все запахи здесь приятны, от многих воротит сразу, но так устроены здесь ночные улицы. Запах – это компонент ночного Вьетнама.
…Пространство обрушивается на крышу интернет-салона с грохотом, от которого глохнут уши и тают прочие звуки!!! Вбегает мокрый подросток – этот успел и промок не до нитки. А на улице происходит Армагеддон… Это не струи дождя, это сплошной поток воды с ночного неба, накрывающий всё и проходящий по асфальту брызжущей волной. И прекращающийся столь же быстро, переходя в редкий тёплый дождик. Пока я размещал в сети фоторепортаж, грохот накрывал пространство трижды. Выходить на улицу было несколько тревожно. Но, с другой стороны, это же всего лишь вода… И даже не тайфун. Вот если придёт цунами, мы поплывём, причём все вместе. А так – всего лишь гигантское ведро небесной жидкости обрушивается на город, а потом течёт по улицам тающими ручьями. И так по многу раз за ночь.
После первого часа наступившего наконец уже сезона дождей все уличные заведения обзавелись плотными навесными козырьками. Так что теперь ходить под дождём не обязательно. По крайней мере, в те минуты, когда вода обрушивается сразу тоннами.
Здесь есть русское кафе. Вернее сказать, кухня там вьетнамская, но держит его русский человек Валера – хороший, интересный и яркий. Во Вьетнаме он живёт уже постоянно. Вечером у него собираются не только русские, ибо нас здесь очень мало, а также австралийцы, англичане, французы, вездесущие белёсые немцы и даже ирландцы. С Валерой приятно посидеть за стаканчиком анисовой водки и неторопливо побеседовать о жизни здесь, человек он внимательный и глубокий.
Из напитков в ночном Нячанге самым простым и популярным считается жёлтое пиво «Беа-Хой». Его подают в двухлитровых пластиковых канистрах в тротуарных кафе. На световой день эти злачные места съёживаются или уменьшаются в размерах и торгуют кофе – из пивных кружек. С наступлением темноты столики снова выстраиваются вдоль заборов. Пить беа-хой принято с брикетом льда, занимающим почти весь объём кружки. Поскольку морочить себе горло холодом уже надоело, мы эти брикеты сразу выкидываем. Напиток интересен тем, что пьянеют с него только азиаты, и то весьма умеренно. Эффект проявляется скорее в сонной вялости, или же в чувстве необъяснимой тоски. Так что пить это зелье лучше умеренно.
…Ты прыгаешь с деревянного борта и вдруг попадаешь в тёплый концентрированный формальдегид, брызгами ударяющий во все стороны и паром забивающий лёгкие!!! Адское жжение по всему телу… Насморк вышибает одним ударом через уши!!! Глаза вылезают из орбит, фиксируются летучими парами… и привыкают. Ты прошёл крещение водами залива Нячанг. Ты просто прыгнул в солёную воду Южно-Китайского моря без снаряжения. И вот ты уже плывёшь, преодолевая ненавязчивое, но сильное течение, обратно к деревянному пароходику, чтобы вылезти на палубу посвежевшим и мокрым. А прямо под килем висит в толще воды небольшой юркий кальмар – и смотрит на тебя во все глаза примерно с тем же интересом, с каким марсианин смотрел бы на коммуниста, буде такой оказался поблизости.
Хотя, конечно, людей в море здесь существенно больше, чем коммунистов на Марсе. Повсюду снуют рыбацкие лодки, временами у берегов проносятся белые катера с туристами, на рейдах стоят большие и малые пароходы, танкеры и сухогрузы. Иногда появляется гигантский белый австралийский суперлайнер, по сравнению с которым все здешние судёнышки кажутся микроскопическими. Ранним утром пристань в порту на южной оконечности города переполнена деревянными пароходиками дайв-центров. Их тут откровенно много.
Сейчас сезон дождей, так что солнечно и приветливо только днём, а скоро будет лишь в первой половине дня – так прогнозируют очевидцы. Во многих местах на акватории, где летом прозрачно и дно песчаное, сейчас на дне скапливается ил и толща воды проглядна только у поверхности. Поэтому туристов не много. Только упорные англичане и немцы ретиво таскают по утрам своё снаряжение по лестнице на пристань, загружаясь на свои клубные пароходы и выходя в море на тренировку.
У нас задача проще – мы ловим бентос с маленьких синих деревянных пароходов с вьетнамской командой на борту, малюсеньким таганком-камбузом на корме и чопающим двигателем. И тоже ранним утром загружаемся на такие вот пароходы, предварительно испив горячего кофе со сгущёнкой на портовой площади, откуда открывается роскошный вид на уставленную дайв-ботами пристань. А потом выходим в залив Нячанг и рыщем в его многочисленных проливах. Но это уже следующая сказка.
кричало «Вставай - ведь такова твоя функция
во всех попутных Мирах, где горит моё колесо –
до поры, пока не вытек бензин!..»
Медведев
читать дальшеЯ режу идеально отточенным ножом тушку кальмара на длинные дольки. В глубокой сковороде нехотя закипает кокосовое масло. Выкладываю готовые тушки в ряд на доске, беру из них первую и кидаю на сковородку, объятую снизу струями чистого оранжево-жёлтого пламени. Масло вспенивается и шипит всего миг, а затем вся сковорода вспыхивает столбом ослепительного рыжего пламени, уносящимся к потолку! Снимаю сковородку за ручку с плиты и спокойно держу на вытянутой руке, покуда метровый факел бушует, раскидывая масляные искры. Поджог виллы не входит в мои планы. Поэтому – пусть сперва прогорит масло, а я продолжу кулинарить после. И вот пламя успокаивается и тает, а на дне сковородки поблёскивает чуть съёжившаяся и побелевшая долька кальмара – пока не скрученная в спираль. Возможно, от ужаса. Кухня приняла меня. Можно работать дальше. Я беру по очереди остальные тушки и водружаю их к первой… И вот теперь, под быстрыми манипуляциями широкого ножа, заменяющего мне лопаточку, эти влажные полоски упругого мяса начинают изгибаться и скручиваться в спирали, превращаясь из товара с рынка во вкусную еду. В ход идут тонко осыпающиеся специи. Енот готовит обед.
На самом деле, здесь можно питаться и на улице – я уже писал об этом. Но, спустя несколько походов в кафе, где с тебя за одно и то же берут с каждым разом чуть больше денег, ты начинаешь испытывать потребность в самостоятельных кулинарных решениях. И отправляешься на рынок – ходить, смотреть и торговаться на пальцах, легко изъясняясь по-русски с прижимистыми торговками. А потом, вернувшись домой вдоль берега моря и насобирав симпатичных раковин в полосе прибоя, отправляешься колдовать на кухню.
Здешняя экзотика интересна, но несколько навязчива – по крайней мере, в туземном исполнении. Есть, к примеру, обширное кафе с плетёной мебелью и длинным извилистым бассейном, в котором скользят разноцветные карпы. Кафе именно обширное, но не просторное, поскольку столиков с плетёными креслами натыкано здесь повсюду и густо. Маленькие черногривые официантки в алых рубашках юрко скользят между ними, разнося подносы с напитками – ничем другим здесь не потчуют. Зато, отзавтракав в какой-нибудь забегаловке, где тебе насыплют риса на плоскую тарелку, а затем украсят его разными сортами мяса и рыбы на твой выбор, и за всё это возьмут примерно доллар… так вот, отзавтракав там, ты можешь прийти сюда и выпить чего-нибудь прохладного на фоне влажной утренней жары. Жёлтый жасминовый чай со льдом тебе приносят бесплатно, покуда ты выбираешь что-нибудь из длинного списка на вьетнамском языке. То есть выбирать ты можешь очень неторопливо, и всё это время тебе будут приносить стаканчики с ледяным чаем. Не забывай, что на поверхности стекла непрерывно выделяется конденсат. Поэтому, когда ты вдумчиво вчитываешься в меню, держа стакан с бесплатным удовольствием в руке, крупные капли незаметно стекают тебе на штаны. На светлые. И расплываются крупными тёмными эротическими пятнами.
В конце концов вежливая девочка в красном, вдоволь наулыбавшись в кулачок над твоими пятнами, предлагает тебе ароматный чай липтон со льдом и Лаймой, и куда-то уносится. Алексей сам выбрал себе какую-то местную «макивару» и ему принесли эту ядовито-зелёную непрозрачную жидкость в розетчатом стакане. По его словам, оказалось вкусно. Я же в итоге ничего не заказывал, мне хватало бесплатного чая и плавающих рядом цветных рыбок – между прочим, в ладонь длиной, не меньше! Но мне принесли липтон…
Стакан был высок, тонок и изысканно прозрачен. На его верхней кромке уютно красовалась надрезанная и деликатно текущая соком половинка зелёной Лаймы. А внутри, в золотисто-коричневатой жидкости, плавают большие куски битого льда (куда ж без них!), длинная металлическая ложка, пакетик чая «липтон» и кусочек гранита… Вполне себе гармонично плавает розоватый кусочек гранита среди кусков льда, и особо ничем не выделяется, только цветом и твёрдостью. Мне стоило определённых усилий выудить из узкого стакана ложечку, чтобы с её помощью выудить на стол этот кусок коренной породы земли.
Когда снова подошла микро-официантка и заменила нам стаканчики жёлтого чая на новые (как пепельницы), мы с Алекеем ненавязчиво обратили её внимание на кусочек гранита – она прикрыла носик ладошками, заулыбалась, захрюкала и, судя по всему, заизвинялась… Вот, дескать, так вышло, у нас такое бывает… Действительно, чего тут страшного – ну попал камушек с мостовой вместе со льдом к тебе в чай, тебе же его специально никто туда не бросал… А может быть, этот камушек приплыл внутри айсберга от самой Антрахтиды, и путь его в твой высокий стакан был тернист и многотруден, так что радуйся!.. Между тем девочка в красном ускользнула, а булыжничек начал как-то неторопливо усыхать, отслаиваясь по краям. Я бы передал свои ощущения от возникших предположений, если бы мог… сделать это словами…
Уже когда мы пришли из кафе, наш русский коллега Иван Марин широким жестом махнул рукой и успокоил меня: это, мол, такой специальный камушек, вроде цветной пемзы, его всегда здесь кладут в чай. Так что аналогия со свиными костями, обнаруженными на дне пивной кружки другим нашим коллегой годом ранее, успеха не поимела.
Навязчивый сервис поджидает тебя и днём, и ночью. Но, когда Солнце исчезает за горизонтом безо всяких тропических закатов, и просто стремительно темнеет, сервис становится более активен. Ты идёшь по улице и тебя то и дело окликают люди на мотобайках. «Хеллоу!» Вежливо окликают, но звонко, чтобы ты услышал. Ты можешь не отвечать на это приветствие, если не видишь его автора. Если он – или она – услужливо подкатывается к тебе спереди, вежливо улыбнись и мотни головой – «не нужен мне твой мотобайк, не надо меня никуда везти». Если после этого не отстанет, а будет ехать рядом и негромко предлагать свои услуги, можно добродушно объяснить, что ты русский и никакой ты не турист, и главное – хочешь идти пешком. Вот так, пешком, можешь пальцами перебрать в воздухе – поймут. Как правило, после этого извозчик вежливо проезжает дальше. Здесь мало кто на кого ругается, только при крайней надобности.
Впрочем, иногда нужда в жёстком слове возникает. Например, несколько дней назад, мучаясь душевным томлением, я пришёл на пляж и разлёгся на изящном деревянном шезлонге под грибком из сушёного тростника. Лежал, думал, смотрел на рвущийся пеной прибой, слушал музыку из раскинувшегося выше по берегу кафе для иностранцев. В самом кафе я не был, такие места мне не нравятся – это финансовые раздевалки для туристов. А вот шезлонг на пляже от такого заведения – самое место для душевно утомлённого енота. В отсветах коптящих бензином факелов, под грациозное танго, плывущее в океан, и под рёв океанского наката.
И всё было бы чудесно, и даже группа немецких студентов, задумчиво роившихся чуть ниже на берегу и слегка шумевших, была как раз к месту… Не к месту был голос из темноты слева. Голос елейно взывал привычное «Хеллоу», а также издавал чмокающие и присасывающие звуки. Я – добрый. А ещё очень вежливый и всегда спокоен на вид. Поэтому далеко не сразу счёл необходимым развернуться в сторону предлагавшего свои услуги педика и объяснить ему голосом диктора главного государственного канала, что русские водолазы не нуждаются в услугах таких, как он. Только после этого юноша исчез. А я встал и медленно пошёл вдоль полосы прибоя, слегка утопая в мокром песке. Откуда-то сбоку на параллельный курс вышел ещё один романтически настроенный носитель вредной привычки – столь же молодой и изящный, как первый. Этот понял мою концепцию только с третьего раза, но всё же удалился.
Сигареты, сувениры и открытки тебе предлагают на каждом шагу, ночью – активнее. Чтобы не потратить зря хорошие деньги, вежливо качаешь головой.
Город светится ночью. Не так, чтобы очень ярко, но светится: открытыми, то есть вообще без передней стены, холлами отелей, где ты можешь запросто разменять 10 долларов на 150000 местных тонго… Светится магазинами, забегаловками и интернет-кафе. Тускло светятся фруктовые и бутербродные киоски, светятся фары мотобайков и глаза грызунов, снующих под заборами… Тебе всюду что-то предлагают: с места и в движении. И ночи стоят тёплые и безветренные. А ещё повсюду запахи! Это невероятное сочетание витающих в воздухе ароматических масел, фруктовых ароматов, бетонной сырости и тяжёлых алкалоидов. Когда заходишь в Интернет-кафе, там стоит густой запах какого-то растительного сырья. У меня есть подозрение, что пахнет маслом, которым густо мажется вьетнамская молодёжь… Или это они сами так пахнут? Не так давно я начал чувствовать запахи, причём тонко и все подряд – после девятилетней блокады обоняния. И теперь, очутившись в насыщенной ароматами тропической стране, вкушаю по полной. Не все запахи здесь приятны, от многих воротит сразу, но так устроены здесь ночные улицы. Запах – это компонент ночного Вьетнама.
…Пространство обрушивается на крышу интернет-салона с грохотом, от которого глохнут уши и тают прочие звуки!!! Вбегает мокрый подросток – этот успел и промок не до нитки. А на улице происходит Армагеддон… Это не струи дождя, это сплошной поток воды с ночного неба, накрывающий всё и проходящий по асфальту брызжущей волной. И прекращающийся столь же быстро, переходя в редкий тёплый дождик. Пока я размещал в сети фоторепортаж, грохот накрывал пространство трижды. Выходить на улицу было несколько тревожно. Но, с другой стороны, это же всего лишь вода… И даже не тайфун. Вот если придёт цунами, мы поплывём, причём все вместе. А так – всего лишь гигантское ведро небесной жидкости обрушивается на город, а потом течёт по улицам тающими ручьями. И так по многу раз за ночь.
После первого часа наступившего наконец уже сезона дождей все уличные заведения обзавелись плотными навесными козырьками. Так что теперь ходить под дождём не обязательно. По крайней мере, в те минуты, когда вода обрушивается сразу тоннами.
Здесь есть русское кафе. Вернее сказать, кухня там вьетнамская, но держит его русский человек Валера – хороший, интересный и яркий. Во Вьетнаме он живёт уже постоянно. Вечером у него собираются не только русские, ибо нас здесь очень мало, а также австралийцы, англичане, французы, вездесущие белёсые немцы и даже ирландцы. С Валерой приятно посидеть за стаканчиком анисовой водки и неторопливо побеседовать о жизни здесь, человек он внимательный и глубокий.
Из напитков в ночном Нячанге самым простым и популярным считается жёлтое пиво «Беа-Хой». Его подают в двухлитровых пластиковых канистрах в тротуарных кафе. На световой день эти злачные места съёживаются или уменьшаются в размерах и торгуют кофе – из пивных кружек. С наступлением темноты столики снова выстраиваются вдоль заборов. Пить беа-хой принято с брикетом льда, занимающим почти весь объём кружки. Поскольку морочить себе горло холодом уже надоело, мы эти брикеты сразу выкидываем. Напиток интересен тем, что пьянеют с него только азиаты, и то весьма умеренно. Эффект проявляется скорее в сонной вялости, или же в чувстве необъяснимой тоски. Так что пить это зелье лучше умеренно.
…Ты прыгаешь с деревянного борта и вдруг попадаешь в тёплый концентрированный формальдегид, брызгами ударяющий во все стороны и паром забивающий лёгкие!!! Адское жжение по всему телу… Насморк вышибает одним ударом через уши!!! Глаза вылезают из орбит, фиксируются летучими парами… и привыкают. Ты прошёл крещение водами залива Нячанг. Ты просто прыгнул в солёную воду Южно-Китайского моря без снаряжения. И вот ты уже плывёшь, преодолевая ненавязчивое, но сильное течение, обратно к деревянному пароходику, чтобы вылезти на палубу посвежевшим и мокрым. А прямо под килем висит в толще воды небольшой юркий кальмар – и смотрит на тебя во все глаза примерно с тем же интересом, с каким марсианин смотрел бы на коммуниста, буде такой оказался поблизости.
Хотя, конечно, людей в море здесь существенно больше, чем коммунистов на Марсе. Повсюду снуют рыбацкие лодки, временами у берегов проносятся белые катера с туристами, на рейдах стоят большие и малые пароходы, танкеры и сухогрузы. Иногда появляется гигантский белый австралийский суперлайнер, по сравнению с которым все здешние судёнышки кажутся микроскопическими. Ранним утром пристань в порту на южной оконечности города переполнена деревянными пароходиками дайв-центров. Их тут откровенно много.
Сейчас сезон дождей, так что солнечно и приветливо только днём, а скоро будет лишь в первой половине дня – так прогнозируют очевидцы. Во многих местах на акватории, где летом прозрачно и дно песчаное, сейчас на дне скапливается ил и толща воды проглядна только у поверхности. Поэтому туристов не много. Только упорные англичане и немцы ретиво таскают по утрам своё снаряжение по лестнице на пристань, загружаясь на свои клубные пароходы и выходя в море на тренировку.
У нас задача проще – мы ловим бентос с маленьких синих деревянных пароходов с вьетнамской командой на борту, малюсеньким таганком-камбузом на корме и чопающим двигателем. И тоже ранним утром загружаемся на такие вот пароходы, предварительно испив горячего кофе со сгущёнкой на портовой площади, откуда открывается роскошный вид на уставленную дайв-ботами пристань. А потом выходим в залив Нячанг и рыщем в его многочисленных проливах. Но это уже следующая сказка.